Воспитывая приемного ребенка методом «кнута и пряника», она не рассчитала свои силы… Максиму на день смерти не исполнилось и пяти лет.

Семейная жизнь не сложилась, и лидчанка Наталья Манина решила удочерить девочку до трех лет. Но когда увидела фотографию Максима, сердце вздрогнуло. С первого взгляда мальчик словно запал ей в душу. Знакомство с ребенком подтвердило: она сделала правильный выбор. Не пугали и медицинские показания, хоть проблемы со здоровьем у мальчика были серьезные.

В сентябре 2007 года Максим был официально усыновлен и переехал из столичного детского дома в Лиду. Родные и знакомые Натальи радовались, глядя на счастливую маму, гуляющую с нарядным ухоженным мальчиком. Она не жалела денег на игрушки, одежду, вкусную еду. Любила фотографировать улыбающегося веселого сына. Вскоре предприятие, где работала молодая женщина, выделило ей вторую свободную комнату в блоке общежития.

Сын радовал маму своей любознательностью, тянулся к ней. А главное, начал разговаривать, улучшилась координация движения, и он уже меньше падал, чем вначале. Приемная мать понимала: непоседливого, часто истеричного мальчика надо воспитывать в строгости. Массажист ей посоветовала наказывать ребенка с пользой для осанки – посадив его в позу «лотоса». Случалось, мать ставила Максима в угол, могла легонько шлепнуть для строгости, а вот ремня в их квартире не было.

Максиму пошел четвертый год, когда мама оформила его в детский сад, а сама вышла на работу. К этому времени бывший детдомовец с отклонениями в физическом и психическом развитии умел кушать, одеваться и снимать одежду перед сном, чистить зубы, помогал собирать посуду, подметать пол, собирал игрушки. Гиперактивный ребенок больше бегал, чем ходил. После падения на теле всегда оставались отметины.

Однажды в детском саду, заметив синяки, маму Максима напрямую спросили: не бьет ли она сына? Это был первый тревожный звонок о судьбе приемного мальчика. В тот день женщина призналась воспитателю, что Максим – усыновленный ребенок, что он ей слишком трудно достался, чтобы его бить. Позже в садике опять зашел разговор о синяках на теле Максима, и тогда мать обратилась в орган опеки и попечительства Лидского райисполкома с просьбой помочь разобраться в конфликтной ситуации. В квартиру к Наталье и Максиму приходила комиссия, сделавшая вывод, что ребенок проживает в нормальных условиях, что приемная мама его любит и ребенок искренне отвечает ей тем же. А в детском садике уже был заведен дневник наблюдений за Максимом, и воспитатель регулярно фиксировала повреждения на теле ребенка. Вторым тревожным сигналом был анонимный телефонный звонок в отдел образования. Не назвавшая себя женщина сообщала, что громко и долго плачет мальчик в квартире приемной матери, предположив, что та избивает сына. И вновь в ее квартиру без предупреждения стучится комиссия, психолог беседует с ребенком. И снова нет оснований заподозрить приемную мать в жестокости. А вскоре Наталья перевела ребенка в другой детский сад, где была логопедическая группа. И педагоги, и мать решили, что на этом инцидент исчерпан.

Пару раз Наталья, удрученная подозрениями в детском саду, непослушанием и неадекватным поведением сына, в разговоре с соседкой высказывалась, что Максим ее скоро до могилы доведет. Получилось наоборот…

За пару дней до трагедии Максим затемпературил. 23 декабря его осматривала детский врач. Назавтра Наталья со своей мамой повели Максима в платную амбулаторию. И здесь он, испугавшись самого вида лаборатории и медиков в белых халатах, устроил истерику, попытался убежать и сильно ударился головой о стенку. Но уже через минуту просил у мамы прощения за свое поведение и обещал никогда так больше не делать. Дома, со слов матери, Максим снова капризничал, его затошнило, и Наталья отправила мальчика под душ. Сама принялась за уборку в детской комнате. Через пару минут заглянула в ванную: Максим лежал в душевом поддоне скрючившись…

Скорую помощь по просьбе Натальи вызывала соседка. Мать пыталась до приезда медиков делать сыну искусственное дыхание, но безуспешно. Врач констатировал смерть ребенка.

Впоследствии экспертные комиссии из Лиды, Гродно и Минска пришли к однозначному выводу: сам мальчик, падая с высоты своего роста, не мог причинить себе столь серьезные внутренние повреждения, повлекшие смерть. Даже если предположить, что он мог удариться о край поддона или раковины. А поскольку в тот день в квартиру к Наталье, где лежал заболевший Максим, никто чужой, кто мог бы сильно избить ребенка, не заходил, вывод напрашивается один: в смерти мальчика виновата его мать.

Травмы живота ребенка оказались несовместимы с жизнью. Эксперты констатировали разрыв брыжейки тонкой кишки, разрыв ткани правой доли печени, множественные кровоизлияния во внутренние органы.

По приговору суда ближайшие девять лет тридцатипятилетняя Наталья Манина – бывшая работница ОАО «Лидская лакокраска» – проведет в исправительной колонии. А ей так хотелось быть матерью, вырастить ребенка, иметь счастливую семью…