С Раисой Владимировной мы общаемся по телефону, так как она до сих пор практически не выходит из дома и не принимает гостей. Женщине 56 лет, и до болезни она работала на Лидской обувной фабрике. По ее словам, как только в Беларуси началась эпидемия, старалась особенно ни с кем не контактировать.

— У меня был маршрут «дом — работа — магазин — дом», и все. Где я этот вирус могла подхватить, совершенно непонятно, — объясняет лидчанка и периодически покашливает. — Меня спрашивали, может, я с дальнобойщиками общалась или с теми, кто из-за границы приехал. Да ни с кем. И дети две недели были на самоизоляции — у всех тесты отрицательные. И повторно у них брали, все хорошо. И к маме я в марте ездила, у нее потом тоже мазок брали. 76 лет, а анализ отрицательный.

На больничный я пошла 2 апреля. Но до этого две недели чувствовала слабость. Слабость была такая, что в одну из рабочих суббот я даже отпросилась домой отлеживаться, так было плохо. А вот температуры не было. Только аппетит пропал.

В поликлинике Раисе Владимировне сделали флюорографию, но на ней никаких проблем с легкими не увидели и стали лечить женщине бронхит. В субботу, 11 апреля, ей стало так плохо, что пришлось вызывать скорую.

— Я задыхалась, не могла есть, рот весь стянуло от сухости, — вспоминает она. — Каких-то проблем с сахаром в крови у меня до этого не было, глюкометра дома тоже. Попросила врачей померить уровень сахара, смотрим — 25 (норма — до 5. — Прим. Onliner). В больнице меня сначала положили в обычную палату терапевтического отделения. Хотя мне уже было очень тяжело дышать. Лежать я не могла и на ночь даже спать не ложилась, а сидела. Так до утра понедельника, 13 апреля, и просидела.

«Я чудом выжила. Если бы не плазма, не знаю, что со мной было бы»

В понедельник лидчанке сделали рентген, и выяснилось, что у нее двусторонняя сливная пневмония — это разновидность болезни, при которой мелкие очаги в легких сливаются в более крупные. 13 апреля ее перевели в реанимацию и подключили к кислороду, а уже 16 апреля тест показал, что у Раисы Владимировны COVID-19.

— Где-то пятеро суток я была на кислороде. Нас перевезли в роддом, который был оборудован под инфекционную больницу. У меня ситуация не улучшалась, поэтому 18 апреля меня решили подключать к ИВЛ, — говорит она. — Я не очень помню, как подключали. Просто укол укололи — и я заснула. Последнее, что помню перед этим: какой-то врач в маске подошел ко мне со словами «Вы очень тяжелая». И все. Как потом дочка рассказывала, в шею мне поставили специальную трубку, через которую я дышала, а кормили меня через зонд.

Дальше было три недели борьбы за жизнь. Коронавирус поразил сердце, легкие, почки и остальные органы женщины. Врачи не давали никаких прогнозов, а на вопросы родственников говорили: «Надейтесь на чудо».

— Дочка моя узнала о том, что больным коронавирусом помогает переливание плазмы, и стала настаивать, чтобы процедуру сделали и мне, — рассказывает Раиса Владимировна. — Изначально врачи не решались, но после консилиума с Гродно решили делать. Я была первой в Лиде, кому перелили плазму с антителами. Мне сделали три переливания — результат был нулевой, никаких улучшений. Детям врачи стали говорить, что надежды нет. Но потом решились еще на два переливания.

Пятая порция плазмы, как говорили врачи, была настолько сильно насыщенна антителами, что они там чуть ли не кишели. После нее 9 мая я стала дышать самостоятельно.

Уже позже лидчанка узнала, что все пять порций плазмы были от пяти разных людей с ее группой крови. Она пыталась узнать, кто спас ей жизнь, чтобы отблагодарить, но не вышло: это медицинская тайна.

— Поэтому хочу через вас поблагодарить всех, кто сдавал кровь для помощи больным коронавирусом. Дай Бог вам всем здоровья! Я чудом выжила. Если бы не плазма, не знаю, что со мной было бы, — взволнованно говорит Раиса Владимировна. — Благодаря вам я стала праздновать второе рождение.

«Мне и невролог, и все врачи сказали, что нужно время. Восстановление очень тяжелое»

После того как легкие пациентки задышали, ее потихоньку начали выводить из медикаментозного сна. На это ушло несколько дней. Как все происходило, она почти не помнит.

— Все как в тумане, как просыпалась и как себя чувствовала, не помню четко. Наверное, немного в бреду была, — вспоминает лидчанка. — Проснулась я обессиленная: за время болезни похудела на 18 килограммов. С рефлексами все хорошо, с головой тоже, только мышцы перестали нормально работать. Я ни ложку держать, ни воду открыть, ни подняться не могла. Меня с ложечки кормили, помогали сесть.

Выписали Раису Владимировну 19 мая. Домой женщину поднимали на носилках: она все еще была очень слаба.

— Дочь взяла отпуск и целый месяц меня выхаживала, — рассказывает она. — Первое время ходить не могла — ни до туалета, ни до ванной, ни на кухню. Потом я платно прошла 11 сеансов массажа и по чуть-чуть начала вставать и ходить с ходунками.

Затем 12 дней Раиса Владимировна была в областной психоневрологической больнице «Островля» на реабилитации. После нее, говорит, стала крепче и уже сейчас по квартире старается передвигаться без ходунков. Но пока спуститься по лестнице с пятого этажа не может — максимум на один пролет. О возвращении на работу пока даже не думает.

— Я до сих пор на больничном, мне его продлили еще на месяц. Еще есть общая слабость и кашель, — женщина покашливает в трубку. — Перед реабилитацией в больницу «Островля» рентген показал, что пневмония еще не рассосалась, сказали, что такое состояние может быть до полугода.

Поэтому пока тренируюсь по лестнице ходить по чуть-чуть, лекарств очень много принимаю, ингаляции каждый день делаю, гимнастику. Мне и невролог, и все врачи сказали, что нужно время. К концу месяца снова УЗИ сердца сделать и флюорографию, спирограмму, смотреть, как легкие дышат, а там будут решать, что со мной делать.

Восстановление очень тяжелое. Дочка ездила в командировку в солигорский санаторий «Березка» и видела там людей, переболевших коронавирусом. Они бегают, в шахты спускаются все. Да и у нас на фабрике болели коллеги, так все уже на работу вышли. А у меня не все так просто.

Больше всего сейчас Раиса Владимировна мечтает наконец окрепнуть и поехать к маме в деревню на простор и свежий воздух. А пока остается только выходить на балкон, решать сканворды и выполнять рекомендации врачей.

— Надеюсь, скоро выйду, очень стараюсь, потому что хочется восстановиться. Лето, а ты сидишь на пятом этаже в этих стенах, — вздыхает она. — Морально тяжело. Вот так надолго меня этот вирус скосил. Что там дальше будет, не знаю. Я плакала, что такая беспомощная, а потом успокоилась. Жить же нужно, раз мне Бог дал такой шанс. Значит, нужно крепиться. Надеюсь на лучшее.